Зато в Париж едем мы – журналисты, редакторы и издатели русскоязычных газет со всего мира. В столице Франции состоится XVIII конгресс Всемирной русской прессы. А это значит, что нам всем предстоят три упоительных дня встреч, разговоров, юмора и самого большого удовольствия на свете – общения с коллегами. Потому как не знаю, как в других профессиях, а нам, журналистам, интереснее всего друг с другом. Нет, мы, конечно, можем побеседовать с кем угодно, мы можем на равных поддерживать разговор со строгими генералами и веселыми артистами эстрады, с блестящими хирургами и не менее блестящими карманниками, мы даже

умеем сделать вид, что знаем подробности устройства самолетного двигателя и все составляющие сложного металлического сплава… Впрочем, зачастую, мы действительно знаем все это… Но… самый что ни на есть интерес интересный – это когда в прокуренной комнате за чашкой чая рождается разговор, которому нет конца… Непонятный для стороннего уха, и такой понятный нам всем – разговор коллег… И, по большому счету, не очень то и важно, где именно географически находится эта комната –в Лондоне, Вене или Сыктывкаре… Каждый город на свете, а за восемнадцать лет встречались мы в самых разных – придает нашему общению свой, неповторимый оттенок… И Париж, конечно, внесет свою, особенную ноту…

Первый раз «город любви» вошел в мою жизнь в 1993, когда по приглашению французского премьера во Францию отправился тогдашний глава Грузии Э. Шеварднадзе. И – о чудо – он взял с собой целый самолет журналистов! Из черного, холодного, без света и воды послевоенного Тбилиси мы попали в сказку, полную огней и радости, ревущих автомобилей, спокойных людей и сияющих витрин… От всего этого щемило сердце и было еще больней за родной, такой несчастный город… Каким-то чудом умудрившись бесплатно попасть в Лувр, мы

пробежали по набережной Сены, прошлись под Триумфальной аркой и Елисейским полям, поднялись лифте на два этажа Эйфелевой башни – ровно настолько хватило средств, безнадежно заблудились в метро, и умудрились даже, скинувшись, пообедать жареными каштанами и купить одно пирожное на четверых в маленькой благоухающей ванилью и корицей кондитерской…

Признаюсь честно – я плохо помню, о чем именно договаривался Шеварднадзе с Миттераном, но улыбку уличного художника на набережной Сены запомнила навсегда… С тех пор я много раз бывала в Париже. Я приезжала в этот, пожалуй, самый необычный город на свете и по работе, и в гости к друзьям… У меня было гораздо больше времени, чем тогда, в первый раз, я не блуждала в метро, свой город с любовью мне показывали парижане… И жареные каштаны в аккуратных треугольных пакетиках, и пирожные в ароматных кондитерских были к моим услугам и до и после обеда…

Но я никогда больше не испытывала таких эмоций от встречи с Парижем, такого захватывающего дух восторга, такого опьяняющего душу, всепоглощающего счастья, как тогда. В далеком 93-м.